Чарлз Робертс - В долинах Рингваака [Рыжий Лис]

Лисицы же в это время так увлеклись слежкой за звероловами, что и не собирались укрываться. Но когда они увидели, что Джэйб шагает прямо на них, им уже было не до подсматривания. Проваливаясь в снег по самое брюхо, держа свои пышные красные хвосты на отлете, они кинулись бежать с той быстротой, на какую были только способны, — бежать, конечно, не прямо домой, а к каменистому перевалу, где, как они хорошо знали, им было легче замести следы и одурачить погоню. Они всячески старались выбирать такой путь, чтобы кусты скрывали их от врага, но Джэйбу удалось-таки увидеть лисиц, и он торопливо выстрелил. Пуля, подобно шершню, прожужжала над самым ухом Рыжего Лиса и оставила белый кружок на коричневом стволе клена, который в ту секунду был впереди лисиц, — беглецы помчались еще быстрее.

— Ну, Джэйб, денек у тебя выпал, кажется, не из удачных! — сказал охотнику Мальчик, стараясь держаться как можно серьезнее и скрыть свою насмешку. А Джэйб, направив весь свой гнев против злополучного дикобраза, молча перезарядил ружье и вновь насторожил капкан.

— Все-таки я укокошу хоть одну из этих проклятых лисиц! — ворчал он, не подозревая, какую роль они сыграли в разоблачении его звероловных хитростей.

Глава VIII

В подснежном царстве

Познакомившись, таким образом, с капканами, Рыжий Лис и его подруга стали проявлять острейший интерес к действиям звероловов, где бы с ними ни сталкивались. Если лисы находили капканы пустыми, они старались спустить пружину или оставить около них такие знаки, чтобы ни один зверь не обманулся и не попал в беду. Если же в капкане сидела жертва, они немедленно бросались на нее и извлекали из капкана, доставляя, таким образом, удовольствие себе и, может быть, заслуживая посмертную благодарность жертвы; однако если в капкан попадала рысь, лисья пара проявляла осторожность и от вмешательства воздерживалась. Но когда лисы видели силок, они терялись и чувствовали один только страх. Они никак не могли разобраться в этом почти невидимом смертоносном приспособлении и боялись даже подходить к нему, чтобы как следует его рассмотреть.

Но однажды Рыжий Лис сам освободил себя от этого необъяснимого страха. Произошло это следующим образом. Была темная, безлунная ночь. Лис, направляясь к своей норе, рысцой бежал по мерцавшему во мгле лесному урочищу и вдруг услышал приглушенные звуки: было похоже, что где-то в стороне судорожно бьется животное. Рыжий Лис остановился, потом свернул со своей дороги и крадучись вышел на полянку, окруженную невысокими кустами. Став в тени густых пихт, он увидел посреди полянки зайца-беляка, который висел и раскачивался в воздухе. Заяц то плавно опускался вниз, почти касаясь снега, то взлетал фута на четыре вверх, а молодое деревцо, к которому была прикреплена петля, вслед ему тоже слабо раскачивалось и склонялось. Рыжий Лис сразу сообразил, в чем тут дело, — первым его побуждением было, ничем не обнаруживая себя, удалиться. Но, внимательно оглядевшись и обнюхав все вокруг, он убедился, что поблизости нет ни капкана, ни западни, и преодолел свой страх. Движимый неистребимым любопытством, он кругами подбирался все ближе к зайцу, бдительно наблюдая за ним. Вот заяц уже перестал биться и брыкаться и неподвижно замер в воздухе, олицетворяя собой бессильный протест против жестокой судьбы. От земли до него было всего фута три. Рыжий Лис осторожно привстал на задние лапы, вцепился в зайца зубами и потянул его вниз. В первую секунду заяц было подался, а потом подпрыгнул в воздух, как живой; лис в изумлении отскочил ярдов на пять назад. Мертвый заяц раскачивался вверх и вниз не меньше минуты, Рыжий Лис сидел и с волнением смотрел на него. Когда заяц снова застыл на месте, лис подошел к нему и опять потянул его вниз. Заяц вновь было подался, затем подпрыгнул вверх и стал раскачиваться, словно маятник, и лис в страхе снова отпрянул назад. Это повторялось четыре или пять раз. Рыжий Лис терпеливо всматривался и ждал, пока с удовлетворением, не почувствовал, что он в этом темном деле все же разобрался. Затем осторожно и в то же время решительно он потянул зайца еще раз и, удерживая его передними лапами, попытался перегрызть медную проволоку на заячьей шее. Убедившись, что такая задача для зубов непосильна, он вышел из затруднения, откусив всю голову зайца начисто; вместе с проволокой голова тут же взлетела вверх. Весьма довольный таким результатом, лис закинул обезглавленную заячью тушку за спину и побежал к своей норе на речном берегу.

Потребовалось не так уж много подобных проделок с капканами и силками, чтобы люди зашумели во всех поселках; и хотя немалая доля вины за ограбления капканов падала на подругу Рыжего Лиса, все же именно он благодаря своей приметной внешности и окраске навлекал на себя особенный гнев. Много хитроумных капканов ставили специально для поимки Рыжего Лиса, и никто в этом не усердствовал больше, чем Джэйб Смит. Но Рыжий Лис с презрительной гримасой на морде легко ускользал от всех западней, а тем звероловам, которые старались перехитрить его, приходилось мириться не только с постоянными неудачами, но и со сдержанно высокомерными замечаниями Мальчика: с того памятного дня у виноградника Мальчик считал умного рыжего зверя в каком-то смысле своей собственностью.

Как ни сурова была зима, как ни страдали от голода и других невзгод все обитатели лесов, Рыжий Лис и его подруга жили превосходно. Чем труднее становилось добывать в лесах пищу, тем больше изголодавшихся животных попадало в капканы, и, следовательно, тем изобильнее кормилась хитрая лисья пара. Однако не раз выпадали дни, когда дичи не было: лисиц мучил голод, и они должны были что-то предпринимать. В таких случаях обычно раздумывал Рыжий Лис — он измышлял новые хитрости и уловки и выходил из затруднительного положения. Стоило ему на что-либо решиться, как его подруга охотно подчинялась и покорно следовала за ним.

Вторым среди всех лесных зверей, к кому, после скунса, Рыжий Лис чувствовал острую антипатию, был дикобраз. Дикобраз внушал ему такое отвращение, что временами при одной мысли о нем лиса тошнило, и он лишался аппетита. Однако он был совсем не прочь съесть дикобраза. Ярость и хищное желание переполняли сердце лиса, когда он видел перед собой этого ленивого, самоуверенного и надменного зверька, всегда сытого и жирного, какой бы ни свирепствовал в лесах мороз. Но вся жажда крови, все возмущение и ярость лиса утихали, и он сразу обретал благоразумие, как только раздавался негромкий, сухой, грозный треск вздыбленных смертоносных игл врага. Лис хорошо знал, усвоив это, вероятно, еще малышом от матери, что если одна из этих тонких и острых черно-белых игл вонзится в его тело, то он может умереть. Попав в тело, игла эта будет неумолимо ввинчиваться все глубже и глубже, и если она на своем таинственном пути пронзит один из его жизненных центров — мозг, сердце, печень или нежный кишечник, — тогда прощай и эти заснеженные чудесные леса, и дивный солнечный свет, и прекрасная луна.